К ВЫХОДУ НОВОГО ИЗДАНИЯ КНИГИ
А.А.КРЕСТИНСКОГО "МАЛЬЧИКИ ИЗ БЛОКАДЫ"

Я перечитываю эту книгу в тишине. Не хочу ни звуков, ни голосов. Не спеша, переводя дух. Словно от глотка холодной воды, нестерпимо холодной, немеют зубы, и болит горло. Невозможно отвести глаза и спрятаться. Я медленно перечитываю, избавляясь от чувства, что А.А. Крестинский мною когда-то и не дочитан. Я дочитываю его в новом издании сборника "Мальчики из блокады". Илья Бернштейн, редактор и составитель книги, возвращает мне страницы, которые я начала читать еще тридцать лет назад. Книга Крестинского выходит в новой серии САМОКАТА - "Собрание сочинений". Признаюсь, "чувство недочитанности" - это не напоминание о брошенной на середине книге, это досада от незавершенности воспоминаний чтения. Недосказанность понимания. Тревога и неловкость сменилась азартом, читательской дерзостью, потом - вниманием, созерцанием.

Помню, с каким изумлением я открыла книгу стихов «Тихий рокер». Мягкая обложка от поспешного и неумелого издателя начала 90-х. Под легким листком бумаги - первозданный мир, которого никогда не было, до Крестинского. "Там" даже снег, "Как ангел, прилетел…".

Перечитываю стихи, чтобы пережить невыносимое напряжение прозой. Открываю все, что под рукой, на расстоянии "клика". И стихи, и последний рассказ - "Братья".

"Листаю" Крестинского по всему интернету, захожу к себе, в ЛОДБ. Спасибо М.Вейцман, и М.Яснову, и Б.Никольскому за их поступки понимания масштаба творчества А.А.Крестинского. Они говорят о сокровенных истоках его мира, философии жизни, как высоком художественном акте. С бескорыстной преданностью и печалью. Я его запомнила по встречам в Доме Детской Книги на Набережной Кутузова. Он был, как струна, натянутая между небом и землей. Высокий, звенящий внутренней, донкихотовской, интонацией. Чуть угловатый, двигался деликатно, словно вбирая в себя окружающее пространство, пристально глядя в себя и перед собой. Его строки: «Мгновенье в звонком единении,/ Ребенка с космосом дуэт…» - напоминают и разгадывают его образ. Так я запомнила и поняла.

Потом - девяностые, свободные, с ознобом от меркнущего города. Посреди них помню его голос в телефонной трубке, короткий разговор. Говорили о литературной сказке.

Перемещаюсь памятью, "хожу" во временах и книгах А.Крестинского. Своим чтением, открываю его "собрание сочинений": проза, поэзия. Высокий труд, сердечный поступок, обращенный к столетиям - книга "Рисуют дети блокады", впервые изданная в 1969 году. Достаю с полки тоненькое "Солнце на гвозд", вдыхая сладковатую пыль, разворачиваю время. Вновь спохватываюсь, не дочитано! Рассматриваю все, что хранится в нашем собрании "Ленинградские - петербургские писатели - детям". Книги из домашней библиотеки писателя, с автографами их авторов. И вот: удивительная встреча… книг! В коллекции книг из дома Радия Погодина есть книги, подаренные А.А.Крестинским. Перечитываю надпись на альбоме "Рисуют дети блокады". "Война отделила честных от подлых, лучших от худших, а других, т.е. средних и нет, а если и есть, то все равно, что и нет их. Желаю здоровья, Радик, и удачи". Э. Голубева. "С женщиной спорить не следует, тем более - с соавтором. Присоединяюсь". /Подпись/ Крестинского А.А. 16/YIII-70.

Я собираю воедино, нанизываю на жажду моего дочитывания книги "Мальчики из блокады" события и прошедшие дни, времена и книги для будущих своих воспоминаний. На том, "старом" издании 1983 года, Александр Алексеевич написал: "Нас время мнет и корчит, и в дерьмо носами тычет, в пыль перетирает, ну а само, тем временем, само лишь нам благодаря не умирает». Ноябрь 1983г."

Открываю новое издание, чтобы оставить его своим чтение сегодняшнему дню. С благодарностью и радостью понять: "у них была тайна". И терзать себя немотой, от невозможности проговорить, а только ощущением крови и плоти героев вспоминать. Сумрак подъезда, куда входит отец, вернувшийся "оттуда". И про то, как нам (им) придется пережить тихую и безропотную смерть. "Одну-единственную". Признание героя: "…и она душит мне горло". И его вопрос: "Как можно столько носить в себе" - все мое чтение, мои восклицания и чувства. Мое знание, где промельки: точка самолета с бомбами в синем небе, пальцы девочки: "бережно обегали маленький росток, а голос приговаривал точно над младенцем". Я буду много раз дочитывать "Мартына и Шалупейк", чтобы знать их тайну. Про траву, землю и прошлогоднее солнце. И поэтому, исполненные моим чтением жизнь и смерть, нежность и страх, холод и неподвижность Блокады будут не просто памятью, а опытом знания.

У поэта Крестинского есть признание: "И прошлый мой век на плечах,/ Не сбросить его…/Я знаю, я помню, я верю - одной лишь любви/ Доступна причастность /к высокой небесной отваге". С "небесной отвагой" пишет он свои рассказы и повесть "А потом началась война" и моя "отвага" дочитывания разрешается искренней и неизбывной верой, которую я выговариваю последними строками в книге: "Кто уходит от нас не исчезает бесследно. В этом великая тайна и оправдание бытия. Мы смотрим на мир его глазами… И чем дальше уходит он от нас в каждодневном земном существовании, тем ярче сияет его душа на небосклоне нашей памяти".

Желаю вам утоления жажды дочитывания.
Ваш детский библиотекарь. Людмила Степанова