Я держу в руках серый неприметный томик, на обложке которого буквы НМК, обрамленные подобием виньетки. Последняя являет собой черную замкнутую в овал линию, верхняя сторона которой, по замыслу оформителя обложки, подразумевает озерцо с деревьями и/или цветами (читай: Лизин пруд!). Снизу же овал замкнут двумя изображениями: справа явно мужская рука человека, одетого по дворянской моде прошлых столетий, слева - тонкая, женская, без украшений.

Надо полагать, более чем прозрачный намёк на одно из самых известных произведений Карамзина, если не считать вершину его нехудожественного (а так ли это?) творчества "Историю государства Российского" - "Бедную Лизу".

Книжечка в серой обложке вышла в издательстве "Детская литература", в Москве, в 1966 году, стало быть, была приурочена к 200-летию со дня рождения писателя. "Карамзин. Избранные произведения" - стоит в подзаголовке книги.

Всё бы хорошо, да только… книга числится за абонементом, а взяли этот экземпляр за последние годы всего лишь три читателя.

Значит ли это, что Карамзин забыт и устарел? Или это - свидетельство нашей с вами недостаточной работы с этим поистине замечательным автором? Мы не ставим здесь вопрос разобраться, верно ли это. Истина, как водится, находится, вероятно, где-то посередине.

Так же нашей задачей не является обзор, или, как сейчас любят говорить, переходя на иной качественный (если не количественный) уровень, презентация данной книги.

Наша цель куда тоньше и благороднее. Попытаемся проникнуть, простите за пафос, в глубь веков, чтобы высветить (или хотя бы попробовать это сделать!) из туманной дали времён фигуру Николая Карамзина - человека безусловно уникального, талантливого, одаренного, неоднозначного и очень-очень… разностороннего!

Именно наш последний тезис подтверждают, казалось бы, полярные по смыслу цитаты и высказывания современников писателя, да и тех, кто жил после него.

Александр Сергеевич Пушкин, который, по гениальному определению Аполлона Григорьева, "наше всё", оставил о Карамзине ряд высказываний, причём одни - дифирамбические, например, "Карамзин - великий писатель во всех смыслах этого слова". В устах самого Пушкина такая похвала дорогого стоит!

И тот же Пушкин, правда, будучи ещё юным поэтом, да вдобавок, разделявшим многие воззрения декабристов, сочинил про Карамзина совершенно убийственную эпиграмму, мгновенно, как водится, разошедшуюся по России в тысячах списков:

Немудрено было получить такие строки от поэта, воскликнувшего: "Тираны мира, трепещите! Восстаньте, падшие рабы!" (ода "Вольность").

Самое любопытное состоит в том, что Пушкин и в первом, и во втором случае был абсолютно искренен. Попробуем разобраться в этом интересном парадоксе.

Начнем в хронологическом порядке: с декабристов. Никто не умаляет их исторических (и личных) заслуг, как бы к декабристам ни относиться. Но нельзя забывать, что любой, пусть даже самый просвещенный человек, одержимый одной идеей, хороша ли она, исторически достижима ли или нет, благородна она или безумна, не только сам превращается в мономана, но, будучи личностью неординарной, и других увлекает за собой. При этом он (они!) везде и всюду будут выискивать подтверждение правоты своих теорий, и соответственно, неправоты теорий всех остальных.

Как уже сказано, это касается подчас целой группы, объединения, союза, организации людей. Средний возраст тех, кого мы называем "декабристами" - 26 лет. Могли ли эти молодые люди, пусть блестяще образованные и закалённые в военном дыму битв за Россию, понять всю глубину и тонкость, возьмем навскидку, проводимого Карамзиным в "Истории Государства Российского" различия между самодержцем и тираном?

Для декабристов эти понятия сугубо равнозначны. Карамзин же видел шире и глубже. Именно поэтому иной раз случается, что он настаивает: самодержавие для России - благо, а им же доказанные и рассказанные нам факты этому противоречат.

История - не школа морали, к сожалению. История любого государства - легендарная ли, официальная ли, или даже официозная - есть нечто, отдаленное от нас пространством, временем и... знаниями. Нашими. Нынешними.

Легко нам, потомкам, хорошо бы, Карамзина, а ну как кого-нибудь совсем другого, лихо нашлёпывать на власть предержащих ярлыки тиранов да деспотов и сортировать исторических личностей всех мастей и рангов: направо - овец, налево - козлищ, соответственно.

И, наконец, не забудем, что печатал-то Николай Карамзин свою "Историю" не где-нибудь в вольнолюбивой Франции, сотрясаемой чередами революций, а как раз в самой матушке-России. Известно, что данный его труд был "освобожден от цензуры". Никому из вас не смешно читать эту фразу? Несмотря на то, что это - вроде бы неоспоримый исторический факт…

Герои и антигерои "Истории" показывают нам художественное мастерство писателя Карамзина в создании образа исторического лица.

Но, можно возразить, как же так? Ведь историограф - не писатель! Да в том-то всё и дело, что первые тридцать восемь лет жизни (не считая младенчества, нежного отрочества и иже с ними) Николай Карамзин никто иной как писатель! И писатель известный. Плюс к этому - издатель. Состоявшаяся личность. Создатель и глава целого литературного направления. Потому, не смешно, а скорее, обескураживающее, звучит шутка, "выданная" известным российским поэтом князем Вяземским, уже, увы, после смерти Карамзина: "Николай Михайлович постригся в историки".

Постриг - это подвиг, не так ли?

Почему-то принято считать - теми, кто хоть немного знает так называемую "матчасть" и хотя бы раз об этом задумывался - что Карамзин, получив от Александра Первого должность "историографа" в 1803 году, именно с этого времени мало того, что разбогател, но и стал, извините за некорректное сравнение, а точнее, за вульгаризацию истории, кем-то наподобие Демьяна Бедного, но только при царе, и не стихи пишущего, а апологетику власть имущих создающего. Да еще и, как оказалось впоследствии, в одиннадцати томах!

Абсолютно ясно, что мы никоим образом не хотим опорочить очень интересного и самобытного поэта, автора бессмертного «Как родная меня мать провожала…». Пассаж о Демьяне Бедном - несколько хулиганская попытка простого библиотекаря (не историка литературы!) блеснуть эрудицией, и чуть-чуть приблизить разговор о Карамзине к более близким нам временам.

Ничего похожего на перипетии в жизни Демьяна Бедного с Карамзиным не произошло, и произойти не могло. Не только потому, что Россия являлась самодержавной монархией. А потому, что "пенсион" и спокойная жизнь историографа, якобы обещанная обласканному Карамзину Александром Первым, ничто иное, как фикция. Красивая легенда. Карамзин издавал "Историю" на собственные средства. И, поскольку история, как писал сам автор, "поглощает всю душу мою", он был вынужден отказаться от издания собственного журнала и, таким образом, существенно потерять в деньгах. Которые как раз и были нужны ему для написания всеобъемлющей "Истории"!

Карамзин никогда не был ни стяжателем, ни мотом. За домик, в котором он с семьёй жил в Санкт-Петербурге, платилось 4000 рублей, причем домик тот не был при сдаче в аренду даже меблирован. А эта сумма - вдвое больше назначенного российским самодержцем "придворному" историографу "пенсиона".

Да разве в деньгах дело! Первые пять томов "Истории" писались Карамзиным в крайне напряжённое и тяжёлое для России время - вспомним вместе историю тех же наполеоновских войн и поход 1812 года на Россию. Вот поэтому и получается, что накал страстей в описываемых историком отдалённых событиях порой превышает все возможные пределы. Как будто сам Карамзин был свидетелем и участником тех событий.

А что до любви царей... Владыки меняются, "любовь" остается прежней. Если не "возрастает". Согласно "Запискам" декабриста (куда же без них!) Николая Лорера, его царственный тёзка Николай Первый, отозвался о Карамзине следующим образом: "Карамзин? Тот самый негодяй, без которого народ не догадывался бы, что между царями есть тираны?" Замечательное отношение русского самодержавия к тому, кого оно же официально провозгласило "примером преданности православной церкви и престолу"!

***

Заглянем вместе в интернет. Хотелось бы, конечно, и в книги тоже, а также - библиографы нам в помощь! - в статьи в периодических печатных изданиях, посвященных юбилею Н.М.Карамзина. Почему предлагаю начать с интернета? А там - всё попроще, и по полочкам разложено. Тем более, что мы-то здесь начали все-таки с книги… Ею и закончим, когда время придёт.

Море электронных публикаций о юбиляре самого различного уровня и наполнения. Поистине, исследование их, даже самое поверхностное, выявит множество интересных фактов. Жаль только, что интересны они будут не столько, а точнее, не только тем, кто действительно интересуется "последним русским летописцем" (кстати, не напомните ли, кто же был первым русским летописцем? Не Нестор ли?), а, скорее, аналитикам и социологам. Потому что в большом количестве случаев важнее вопрос: не о ком и что именно, а зачем и для чего ЭТО написано.

Но далеко не везде это так!

Возьмем навскидку сайт коллег-библиотекарей. Ссылку давать не станем, она легко "гуглится" по названию статьи "250 фактов из жизни Н.М.Карамзина". Можно лишь порадоваться за коллег, которые так изящно связали юбилейную дату с количеством отраженных в статье фактов. Факты самые разнообразные: от общеизвестных, которые можно легко обнаружить и проверить, до достаточно малораспространённых, даже среди интересующейся публики. Мы не ставим целью "озвучить" все эти факты, немалая доля которых является просто краткими биографическими выборками, но заметим, что, взяв за основу данный материал, можно провести прекрасное, извините за терминологию, она неистребима, хотя и нехороша - библиотечное мероприятие. Любой формы - от выставки книг до интеллектуального квеста.

Доступен действительно большой материал по Карамзину. Конечно, доверяй, но проверяй, интернета это касается в большей мере.

Но неплохо вспомнить, где именно родился будущий писатель, и кто еще был рожден почти в тех же краях? Неужели это простое совпадение?

Что русский сентиментализм, распространившийся в России в 70-80-е годы восемнадцатого столетия, далеко не ограничивается одним Кармазиным и вообще имеет два направления, или ответвления, так будет правильнее: как бы мы сказали лет эдак …цать назад, революционно-демократическое, и дворянское.

Сейчас как-то рука не поднимется оперировать подобной терминологией, а вот вычислить самого яркого представителя революционно-демократического сентиментализма, безусловно, легко и просто, для того, кто хоть что-то смыслит в истории русской литературы. Да, конечно же, вы угадали. Это Александр Николаевич Радищев.

"Бедная Лиза" Карамзина стоит особняком, являясь первой и самой талантливой русской повестью сентиментального направления. Кстати, крылатая фраза, "что и крестьянки любить умеют", относится вовсе не к Лизе, а к ее матери. Если кто-то это знает - значит, читал повесть очень внимательно!

Николай Карамзин еще и новатор в использовании русского литературного языка. Оставляя в стороне более поздние дискуссии и ломанье копий (в которых не обошлось без того же юного Пушкина и его оппонентов, вроде графа Хвостова) по поводу того, какой именно язык, вычурный, искусственный, тяжёлый, или напротив, как говорит всё тот же Николай Михайлович, надо стремиться "писать как говорить". А значит, и в этом он опередил своё время.

Писал Карамзин повести и стихи, среди которых есть даже эпиграммы, жанр, расцвет которого ещё впереди, любопытные статьи. Называем их "любопытными" хотя бы уже из-за названий "О книжной торговле и любви к чтению в России" (не правда ли, как современно звучит?) или "Что нужно автору?" (это просто писательский катехизис, уж поверьте на слово).

О главном же труде жизни "первого историка" России говорить очень трудно. Хотя мы и пытались не раз это сделать, даже в рамках данных "размышлений" На мой взгляд, чтобы компетентно рассказывать об "Истории государства Российского", потенциальный "лектор" должен непременно прочитать - не одолеть, а именно прочитать! - все одиннадцать завершенных автором томов, и часть двенадцатого.

Положа руку на сердце, кто-нибудь это сделал? Из вас, из ваших знакомых? Сразу скажу: я - нет. Но прочитала достаточно, чтобы восхититься трудолюбием, упорством, а, главное, любовью к Родине, человека, двадцать два года жизни посвятившего работе над "Историей Государства Российского". Меня реально трясло, когда я читала, например, об Иване Грозном ("Царствование Иоанна IV")…

Как бы нам объяснили в советской школе, Карамзин не учитывал, да и не мог учитывать, экономическую составляющею функционирования государства, а также преувеличивал роль личности в истории (знакомая терминология, не так ли?).

Но - всему своё время. Для своей эпохи "История" стала крупным научным трудом, даже - явлением.

Как угодно можно относиться к Виссариону Григорьевичу Белинскому, нельзя не согласиться с его мнением: "Карамзиным началась новая эпоха русской литературы".

А то, что "первый наш историк" оказался одновременно и «последним летописцем» есть, по-моему, факт, исполненный глубокого экзистенциального смысла.

Возьмите в руки томик Карамзина. Не пожалеете!..

Примечания.

Белинский В.Г. (1811-1848) - литературный критик, публицист, философ.
Бедный Д. (Придворов Ефим Алексеевич) (1883-1945) - поэт, публицист.
Вяземский П.А., князь (1792-1878) - поэт, литературный критик.
Григорьев А.А. (1822-1864) - поэт, критик, мемуарист.
Карамзин Н.М. (1766-1826) - историк, писатель.
Лорер Н.И. (1794-1783) - мемуарист, декабрист.
Нестор (1056-1114) - древнерусский летописец, монах Киево-Печерского монастыря.
Пушкин А.С. (1799-1837) - поэт, прозаик, драматург.
Радищев А.Н. (1749-1802) - мыслитель, писатель.
Хвостов Д.И., граф (1757-1835) - поэт.