В ноябре 1923 года немолодой безработный Борис Житков записал в дневнике: "Сегодня день, когда уже некуда идти". Работы не было - и было ощущение глухого забора, вдоль которого он ходил и безуспешно стучал. И вдруг... "открылась калитка в этом заборе... Совсем не там, где... стучал, ... и сказали: "Ради бога, входите, входите". Это "входите, входите" сказали в редакции журнала "Воробей", куда предложил обратиться Житкову Корней Чуковский, уверовавший в литературный талант своего гимназического товарища. Они когда-то вместе учились в Одессе, одно время даже дружили, и Чуковский (тогда Коля Корнейчуков) часто бывал в семье Житковых.

Семья была немалой: родители, трое дочерей и младший - сын. Он родился недалеко от Новгорода, в деревушке на берегу Волхова, где родители снимали дачу. Отец преподавал математику: один его задачник издавался тринадцать раз! Но из-за твёрдого клейма "неблагонадежного" он вынужден был менять одно место работы за другим. Семье пришлось поколесить по России, пока не осели в Одессе, где отцу удалось устроиться кассиром в пароходстве. Мать Бориса боготворила музыку. В юности даже брала уроки у великого Антона Рубинштейна.

В Одессе Борис впервые пошёл в школу: частную, французскую, где вместо отметок за прилежание давали фантики и игрушки. Потом поступил в гимназию. Гимназист он был необычный. Его увлечения не знали границ. Казалось, он интересовался всем: то часами играл на скрипке, то изучал фотографию. Надо сказать, что изучатель он был дотошный. И результатов часто добивался отличных. Например, увлекшись спортом, не только в гонках призы получал, но и вместе с товарищами яхту построил.

Однажды уговорил Колю Корнейчукова отправиться в Киев пешком! А это 400 километров. Вышли на рассвете. У каждого заплечный мешок. Но шли недолго. Борис был властным непреклонным командиром, а Коля оказался строптивым подчинённым.

Было среди увлечений Бориса Степановича одно, которое упорно "вело" к той калитке в заборе, что "открыла" Житкова-писателя. Можно сказать, его рука с детства тянулась к перу, "перо к бумаге". Он выпускал рукописные журналы. Всю жизнь вёл дневники. Его письма, порой, - целые рассказы. Однажды для племянника Борис Степанович придумал длиннющую повесть в письмах с продолжением. Писал он и стихи: их у него накопилась целая тетрадь. К тому же он оказался великолепным рассказчиком.

Да и рассказать ему было о чём. После окончания гимназии его жизнь - это настоящий калейдоскоп разнообразных, подчас экзотических событий.

Он изучал математику и химию в Новороссийском университете и кораблестроительное дело в Петербургском Политехническом институте, руководил ихтиологической экспедицией по Енисею, работал на заводах Копенгагена и Николаева. Ходил на парусниках в Болгарию и Турцию. Сдав экстерном экзамен на штурмана дальнего плавания, отправился через три океана из Одессы во Владивосток штурманом на грузовом пароходе. В революцию 1905 года изготовлял взрывчатку для бомб и помогал печатать листовки. А в годы Первой мировой войны принимал в Англии моторы для русских самолётов. Работал в школе, преподавал математику и черчение.

Ему приходилось голодать, скитаться, скрываться. И вот, со страстью, с которой мальчишкой водил яхту по Чёрному морю, он - человек немолодой, бросился в литературную работу.

Первый рассказ сорокадвухлетнего Бориса Житкова "Над морем" опубликовал в 1924 году журнал "Воробей". Позднее название автор изменил ("Над водой"). В том же году вышел сборник рассказов "Злое море".

Пьеса Житкова "Предатель" ("Семь огней") шла в ленинградском ТЮЗе. Однажды, получив приглашение поработать редактором в журнале "Юный натуралист", Борис Степанович учинил там "житковский переворот". До этого то же самое произошло в журнале "Пионер", чему там, впрочем, все были рады.

Героями его произведений были люди ярких, резких характеров: таких он не раз встречал в своей полной приключений жизни. А рассказы "Про слона", "Беспризорная кошка" мог написать человек, не только любивший животных, но и понимавший их. Как тут не вспомнить, что были у Бориса Житкова и дрессированный волк, и кот, умевший "становиться обезьяном".

Как и в детстве, он "жаждал учить, наставлять, объяснять, растолковывать". И подчас героями его произведений становились... топор или пароход. Как автору хотелось, "чтобы руки и мозги зачесались" от чтения этих книг. Для этого он непрестанно и усердствовал выдумкой.

Пригодились тут и разнообразные знания Житкова. Недаром о них ходила громкая слава. Он мог домашней хозяйке обьяснять, как лучше солить капусту, а писателю Константину Федину - как делают бочки. Да так объяснять, что тот "слышал стук и гул работы... и готов был... немножко построгать вместе с замечательным бондарем - Житковым".

Отчаянный интерес к жизни не давал писателю Житкову покоя. То он брался сделать фильм о микробах, то взахлёб рисовал, то возвращался к скрипке. "Я в плену, я влюблён и у ног в восхищеньи" - это о новом инструменте, с нежным "женским" голосом.

За вечные скитания его как-то назвали "вечным Колумбом". А какой же Колумб без открытий! В 1936 году Житков взялся за небывалую книгу - "энциклопедию для четырёхлетних граждан". Он назвал её "Почемучкой". Первым слушателем и критиком отдельных глав стал настоящий почемучка - его сосед Алёша, которому "объясни метро - мозги вывихнешь".

Книга "для маломерных читателей" под названием "Что я видел" вышла в 1939 году. Она стала последней для Бориса Житкова, который умер за год до её выхода. Осталось наследство: почти двести рассказов, повестей, статей.

ЛИКС-ИЗБОРНИК, 1996 год